Размер шрифта: A A A Изображения Выключить Включить Цвет сайта Ц Ц Ц Обычный режим
Включить версию для слабовидящих

2. Поезд в Мифландию

- Итак, - начал Попугай, - это случилось приблизительно в тот год, когда Хенгист Хайрам Джанкетбери закончил свое волшебное образование. Будучи седьмым сыном седьмого сына у седьмого сына, он, естественно, закончил одним из лучших и получил в числе прочих отличий премию Мерлина.

- Это высшая награда? - полюбопытствовала Пенелопа.

- Это означает, что вы волшебник почти не хуже Мерлина, а Мерлин был самым лучшим. Так вот, когда Хенгист Хайрам вышел из Университета Магии обладателем премии (состоявшей, кстати, из тех трех книг, о которых я упоминал), остроконечной шляпы и магического жезла, его старый учитель напутствовал его советом специализироваться в какой-то области и создать себе имя. В стране было слишком много третьеразрядных чародеев, бормотавших все те же устаревшие заклинания, и учитель считал, что Хенгист Хайрам, с его талантом, пойдет далеко. Поразмыслив, тот решил заняться мифическими животными, так как в то время они были заброшены.

- Что такое "мифическое животное"? - шепнул Питер на ухо Саймону.

- Придуманные, вроде морского змея, - прошептал в ответ Саймон.

- Очень скоро, - продолжал Попугай, - если кто-то хотел знать, сколько когтей на лапе у дракона или какой длины волосы у русалки, он не колеблясь шел прямо к Хенгисту Хайраму (Ха-Ха, как зовут его теперь друзья), ибо он стал главным авторитетом по этим вопросам. В сущности, множество сведений в "Истории четвероногих" Топсела заимствовано у Джанкетбери, но Топсел не изволил ссылаться на него. Профессиональная зависть - ничего больше.

Попугай замолчал, полез под крыло, достал миниатюрную золотую табакерку, взял понюшку и отчаянно чихнул в испачканный платок.

- Говорила я вам, что вы простудитесь без плаща! - сердито вскрикнула Дульчибелла. - Где ваш здравый смысл?

Попугай, как будто не слыша ее, продолжал:

- Однако через несколько лет Ха-Ха вдруг заметил, что спрос на него, если так можно выразиться, падает. К нему уже не шли за рогом единорога и за сосудом с пеплом феникса, отвращающим молнии. А причина, как он скоро понял, заключалась в том, что люди перестали в них верить.

Попугай умолк и устремил на детей суровый взгляд.

- Не понимаю, - Саймон нахмурился. - Раз звери мифические, значит их и так нет.

- Глупый ты мальчик, - возразил Попугай. - Они существовали, когда в них верили.

- Не понимаю, как можно существовать только оттого, что в тебя верят, - заупрямился Саймон.

- Не ты один не понимаешь, таких много, - возразил Попугай. – Смотри сам: когда-то никто не верил в паровозы и пароходы, верно? Вот их и не было. Потом масса народу поверила в паровозы и пароходы и... трах-тарарах...

- Гром! - завопила Дульчибелла.

- И тогда развелось столько паровозов и пароходов, что шагу ступить некуда. Так и с мифическими животными. Пока в них верило изрядное число людей, их было много, а как только верить в них перестали, так... трах-тара-рах... численность их сократилась.

- Второй удар грома! - завопила Дульчибелла. - Идите в клетку, в вас ударит молния!

- Ах, да успокойтесь, пожалуйста, - нетерпеливо оборвал ее Попугай. - Пойдите займитесь чем-нибудь, сотките себе что-нибудь.

- А что? - спросила Дульчибелла.

- Что угодно, - ответил Попугай.

- Я сотку себе мантилью, - согласилась Дульчибелла. - Мне всегда хотелось иметь мантилью.

- Скоро дела пошли так плохо, - продолжал рассказ Попугай, - что Ха-Ха прямо не знал, как и быть: единорогов осталось всего четыре пары, морских змеев днем с огнем не сыскать - просто ужас какой-то, и все оттого, что в них перестали верить.

- И как же поступил мистер Джанкетбери? - Пенелопа внимала как завороженная.

Попугай огляделся вокруг, удостоверился, что их никто не подслушивает, и, приложив кончик крыла к клюву, прошептал:

- Он создал страну Мифландию.

- Где же она? - спросила Пенелопа.

- И как это разрешило проблему? - добавил Питер.

- Погодите, погодите, - остановил их Попугай. - В свое время узнаете.

- Вы еще не видели узора моей мантильи? - громко вмешалась Дульчибелла.

- Нет, не видел, - с бешенством произнес Попугай. Некоторое время он молча шагал взад и вперед по куполу клетки, заложив крылья за спину. Потом остановился.

- Так вот, Мифландию Ха-Ха открыл совершенно случайно. Он бродил по холмам и обнаружил пещеру. Из простого любопытства, зайдя внутрь, он увидел, что пещера ведет к колоссальной подземной впадине, заполненной обширным внутренним морем с многочисленными островками. Он сразу понял, что это ему и нужно. В конце концов, мир терял веру с такой быстротой и так густо был заселен, что в нем и настоящим-то, реальным животным не оставалось места, не то что мифическим. И вот он забрал себе пещеру и с помощью немногих могущественных заклинаний превратил ее в обитаемую страну - в высшей степени обитаемую. Он переселил туда всех оставшихся мифических зверей и каждой породе дал свой островок или свой участок моря, и все зажили счастливо. Понимаете, пока мы верили друг в друга, мы были в безопасности.

Попугай замолчал, смахнул слезу и громко высморкался.

- Я говорила, что вы простудитесь! - взвизгнула Дульчибелла. - Послушались вы меня? Нет!

- Наше правительство, если угодно принять такое название, - продолжал Попугай, - состояло из трех Говорящих Книг и Хенгиста Хайрама Джанкетбери, и какое же это было хорошее, справедливое и доброе правительство! Как я вам уже говорил, меня сделали хранителем слов, и в мои обязанности входило примерно раз в сто лет отправляться в наружный мир и потом докладывать у себя о том, что там творится. Ну, вот, мы с Дульчибеллой только что гостили у моего кузена в Индии. Ему принадлежит магараджа Джайпура. Мой кузен ужасный сноб, имеет международный паспорт, роллс-ройс и все такое, но он держит меня в курсе положения дел на Востоке. Как бы там ни было, мы вернулись из поездки, - и, что бы вы думали, мы застали дома?

Дети затаили дыхание.

- Мы обнаружили, - продолжал Попугай таинственным, скорбным и торжественным голосом, - что василиски подняли мятеж. Мало того: они выкрали три Говорящие Книги Правления. Можете вы представить себе что-либо более устрашающее, кошмарное и чудовищное?

- Нет! - ответили ребята, и они говорили искренне, так как в устах Попугая все это прозвучало страшнее некуда.

- Правильно, - одобрил Попугай.

- Только, пожалуйста, - попросила Пенелопа, - прежде чем рассказывать дальше, не объясните ли вы нам, что такое "василиск"?

- Да, Попугай, будь добр! - поддержали ее Саймон и Питер.

- Н-ну, - Попугай замялся, - хотя наш девиз в Мифландии "Живи и дай жить другим", я, должен сознаться, всегда недолюбливал василисков: шумные, вульгарные, самодовольные - вот их характерные черты. К тому же неаккуратные, вечно выдыхают пламя и поджигают все вокруг. Словом, опасные создания. Наружность? Ну, на мой взгляд, самая нерасполагающая. Приблизительно с вас ростом, петушье тело, драконьи хвосты и чешуя вместо перьев. Конечно, в своих красных, золотых, зеленых чешуйках они выглядят очень живописно, но кому что нравится. Я лично считаю их вид вызывающим и вульгарным.

- А зачем они выдыхают пламя? - спросил Питер.

- Право, не знаю. Просто их такими выдумали. Но они очень опасны, поверьте мне. Ха-Ха все собирался построить для них специальный огнеупорный замок. Первый замок, в котором их поселили, они спалили в первые же сутки. Теперь они живут в замке, где Ха-Ха проживал до того, как переехал в Кристальные пещеры. Полагаю, рано или поздно они и его сожгут.

- Но разве не опасно иметь их под боком? - спросила Пенелопа.

- Не опасно, если регулировать их численность. Мы никогда не допускаем наличия более сотни василисков зараз.

- Каким образом вам это удается? - полюбопытствовал Саймон.

- Один из наших законов - столько-то единорогов, столько-то мандрагор, столько-то василисков и так далее. Без этого закона мы давно затоптали бы друг друга. Понимаете, в Мифландии площадь ограничена. Кстати, василиски всяческими способами пытаются увеличить свои ряды, вечно являются к Ха-Ха с какой-нибудь жалобой: то будто бы некому на них стирать, то еще что-нибудь. В общем, все обстоит не так просто. Дело в том, что василиски вылупляются из яиц, которые несут два Золотых петушка - тупые птицы, с ними и поговорить не о чем. Сидят себе весь день и бессмысленно твердят "ку-ка-ре-ку". Но раз в сто лет они кладут яйцо.

- А я думала, только куры несут яйца, - в замешательстве пробормотала Пенелопа.

- Куры несут яйца, из которых вылупляются обыкновенные цыплята, - поправил ее Попугай, - а Золотые петушки несут яйца, из которых вылупляются василиски.

Объяснение это так озадачило Пенелопу, что она решила не задавать больше вопросов.

- Как только Золотой петушок снес василисковое яйцо, его работа окончена. Тут он испускает парочку хвастливых "кукареку" и передает все это дело жабам.

- Жабам? - воскликнула Пенелопа.

- При чем тут жабы? - не поверил своим ушам Саймон.

- Как при чем? Они, разумеется, высиживают яйца, - ответил Попугай. - Больше они ни на что не пригодны - безмозглые, трусливые создания. Высиживать яйца - только это они и умеют. Знаете что, если вы будете меня все время прерывать, я никогда не кончу.

- Простите, - с раскаянием проговорил Саймон.

- Итак, василиски надумали украсть Великую Книгу Заклинаний, надеясь, что она научит их получать по василисковому яйцу в день. Они вошли в сговор с жабами, существами безответственными, легко поддающимися чужому влиянию, и сообща похитили не только Золотых петушков, но и три Великие Книги Правления. Когда мы с Дульчибеллой вернулись, они засели в замке и выдавали василисковые яйца со скоростью... скоростью...

- Пулеметной очереди, - подсказал Саймон.

- Именно, - подхватил Попугай. - При последнем подсчете у них было уже двадцать пять яиц. По одному в день. Василиски заполонят всю Мифландию, если мы что-нибудь не предпримем. Вернее, если я чего-нибудь не предприму. Дело в том, что в последние двести лет Ха-Ха сделался очень болезненным, забывчивым и все больше полагается на меня. Но я без Великих Книг как без рук. Мы с Дульчибеллой собирались отправиться в замок и сделать попытку образумить василисков, но тут среди ночи на нас напали эти невежественные, мерзопакостные, беспардонные жабы, упаковали в оберточную бумагу и бросили в виде вульгарного свертка в воду. Меня, Попугая! Кровь моя кипит при одной мысли об этом. Погодите, дайте мне только добраться до этих жаб!

- А как мистер Джанкетбери? - спросила Пенелопа. - Что с ним, бедненьким?

- Он в отчаянии. Последний раз, когда я его видел, он в полной растерянности сидел в своей пещере, с истерической драконшей Табитой на руках.

- Драконшей? - Питер почувствовал, что в голове у него шумит.

- Табита, последняя из породы драконов, - пояснил Попугай. - В своем роде существо милое, но совершенно бесполезное. Она позволила василискам забрать и драконьи яйца тоже, ну а когда поняла, что натворила, естественно, ударилась в истерику. Никакой выдержки у этих драконов.

- Вам не кажется, что надо вернуться назад как можно скорее? - озабоченно спросила Пенелопа. - То есть пока не вылупились василиски?

- Именно, - ответил Попугай. - Но без чьей-либо помощи мне не вернуться.

- Мы вам поможем! - горячо воскликнула Пенелопа. - Мы все сделаем, правда, Питер? Правда, Саймон?

- Еще бы! - с готовностью откликнулись мальчики. - Все сделаем, только скажите.

- Как вы добры. - Попугай смахнул слезу. - Как любезны!

- Честно говоря, я бы очень не прочь пойти с вами, - заявил Питер с воинственным видом, - и задать вашим василискам хорошую взбучку.

- Да, - подтвердил Саймон, - и мерзким жабам тоже.

- А нельзя ли и нам в Мифландию? - спросила Пенелопа. - Может, мы пригодимся.

- Мои драгоценные юные друзья, - растроганным тоном произнес Попугай. - Вы так добры, так отзывчивы. Конечно, вам можно туда. Я буду вам чрезвычайно признателен за помощь.

- Отлично! - Питер вскочил на ноги. - Решено. Как туда добираться?

- Поездом, - ответил Попугай.

- Поездом? - повторили дети в изумлении.

- Да, - подтвердил Попугай. - Сначала в горы шла только пешая тропа, потом, около тысяча восьмисотого года, туда проложили железную дорогу - узкоколейку, разумеется. Рельсы как раз проходили мимо входа в пещеру, так что нам пришлось посвятить паровоз в нашу тайну. Честно говоря, я забыл, где расположен вход, - я обычно пользуюсь другим, - но паровоз знает. Вернее, паровозиха. Мадам Гортензия. Французского происхождения, но очень надежная. Сейчас она уже на пенсии, живет около селения Диакофта...

- Ой, я же ее видела! - Пенелопа от возбуждения прямо взвизгнула. – Она стоит в нашей деревушке. То есть в деревушке, ближайшей к нашей вилле. Вы имеете в виду симпатичный маленький паровозик, на такой платформе около станции?

- Совершенно верно, - подтвердил Попугай. - Как она выглядит?

- Чудесно, - ответила Пенелопа. - Она прелесть.

- Дизелю мы входа не показывали, - заметил Попугай. - Нынешние дизели не вызывают доверия, но старая мадам Гортензия совсем другое дело. Теперь таких не делают. Если мы отправимся туда сегодня же, она отвезет нас ко входу в Мифландию. Дальше мы пойдем пешком вдоль реки.

- А почему нельзя плыть на лодке, раз есть река? - удивился Саймон.

- Можно, когда есть лодка.

- У нас есть! - торжествующе провозгласил Питер. - Она тут, за дюной.

- Вы шутите, - замирающим голосом пробормотал Попугай.

- И не думаем, - возразила Пенелопа. - Пойдите посмотрите.

Попугай снялся с купола клетки и сделал круг над дюной, отсвечивая на солнце всеми цветами радуги. Он тут же опустился вниз и снова сел на клетку.

- В вашем возрасте вредно летать! - прокричала Дульчибелла. – Сколько раз я вам говорила!

- Великолепно, - тяжело дыша, сказал Попугай. - Великолепно, именно то что надо: надувная и такого прелестного цвета. Дети, как я рад, что мы встретились.

- Мы тоже, - отозвалась Пенелопа.

- Так, теперь продумаем план действий, - продолжал Попугай. – Я предлагаю следующее: если вы будете так любезны спрятать нас с Дульчибеллой вместе с клеткой неподалеку от дороги, вы сможете вернуться сюда ночью и мы отправимся в селение Диакофта уговаривать мадам Гортензию отвезти нас к границе Мифландии. Дальше мы поплывем в лодке. Сногсшибательный план, как вам кажется?

- Высший класс! - Саймон одобрительно улыбнулся.

- Мы с Саймоном будем отвечать за оружие и всякие полезные вещи, - вставил Питер, - а Пенелопа - за еду и медицинскую аптечку.

- Ах, черт... - Саймон остановился, внезапно что-то вспомнив. – А сколько продлится наше путешествие?

- Вероятно, несколько дней, - ответил Попугай. - А что?

- А как быть с твоим отцом, Пенни? - спросил Саймон. - Что ему сказать?

- Это очень просто, - ответила Пенелопа. - Он обещал, что, когда вы, мальчики, приедете, он разрешит нам разбить лагерь на пляже. Мы скажем ему, что поживем в лагере несколько дней. Предоставьте это мне.

- Ну, значит, все решено. Можно приступать. - Питер был в нетерпении.

Они осторожно подняли клетку с Попугаем в гору и спрятали поблизости от дороги в густых миртовых зарослях, после чего поплыли домой. Там они выпустили из лодки воздух и отнесли ее на виллу. Как и ожидала Пенелопа, дядя Генри не стал возражать против ночевки под открытым небом.

- Сейчас полнолуние, - добавила Пенелопа, - может быть, мы проведем там несколько дней, так что не волнуйся.

- И не подумаю, - ответил дядя Генри. - Я сам в вашем возрасте любил ночевать во время полнолуния на открытом воздухе. Желаю хорошо провести время.

Троица пошла укладываться. Саймон сделал три копья, привязав три острых кухонных ножа к бамбуковым палкам, а Питер соорудил рогатки из раздвоенных оливковых веточек с помощью крепкой резины, которой снабдила его Пенелопа. Кроме того, они взяли с собой три фонарика, компас, аптечку для оказания первой помощи, где содержались марля, бинты и вата, а также три больших спичечных коробка. Попугай заверил их, что стоит добраться до Кристальных пещер, где обитает Ха-Ха, и еды будет вдоволь, поэтому они взяли пищи лишь на сутки. Выбрали они то, что едят в сыром виде: изюм, орехи, шоколад. Уложив вещи, они сели на кровати и стали ждать полуночи.

Как только пробило двенадцать, они выбрались из дому и зашагали по залитой лунным светом дороге, неся в руках оружие, припасы и - самое главное - лодку. Подходя к миртовым кустам, где они оставили Попугая, они увидели какой-то свет, похожий на свет от костра. Они подобрались поближе и увидели, что Попугай зажег на клавесинах две свечи в канделябрах и играет что-то тихое и бренчащее, а Дульчибелла негромко напевает. Сценка была до того прелестная - блики, пляшущие на золотых прутьях клетки, на полированной поверхности клавесина и на мебели; тихая музыка и нежный голос Дульчибеллы, - что детям ужасно не захотелось прерывать Попугая, но делать было нечего.

- А-а-а, вот и вы! - Попугай провел крылом по клавиатуре и закрыл крышку клавесина. - Прекрасно, значит, можно трогаться.

С Попугаем на куполе клетки ребята двинулись в сторону Диакофты, лежавшей приблизительно в миле от них.

Добравшись до селения, они пошли по его тихим улочкам, держа путь к железнодорожной станции. Там на двух рельсах, положенных на платформу, величественно, словно на пьедестале, возвышалась мадам Гортензия, больше похожая на игрушку, чем на настоящий паровоз.

- Вот и она, - сказал Попугай. - По-моему, с прошлого раза она немного прибавила в ржавчине. А может быть, дело в лунном освещении.

- Я уверена, что никакой ржавчины нет, - вступилась Пенелопа. - Когда я видела ее в последний раз, она была вычищенная и смазанная и в прекрасном состоянии. Она вообще чудесно сохранилась.

- Хорошо, - проговорил Попугай, - пойду разбужу старушку.

С этими словами он полетел вперед и уселся на буфер.

- Alors *, Гортензия, птичка моя, проснись! - закричал он. – Открой свои большие глазки - и покатили!

Разбуженная от глубокого сна мадам Гортензия издала короткий резкий вопль, от которого Попугай чуть не кувыркнулся с буфера.

- Помогайте! Помогайте! - заверещала мадам Гортензия. - Моя снова будут убивать!

- Перестань, - остановил ее Попугай. - Ты всю деревню разбудишь.

- Mon Dieu! * Да это ты! - произнесла мадам хрипловатым голосом с сильным французским акцентом. - Mon Dieu, и напугал же ты меня до самой смерти, кто же так подкрадывается среди ночной поры?

- А ты думала, кто это? Космическая ракета?

- Ах, mon Perroquet, мой Попугайчик, - проговорила мадам Гортензия, - всегда шутишь. Сам понимаешь: паровоз с приятной наружностью, в таком хорошем состоянии, ну как не привлекайт внимание, n'est-ce pas? * Да вот прошлой ночью мне приходилось звать на помощь. Два каких-то незнакомца из Лондонского музея пытались меня похищать. Но я гудела, и жители деревни меня спасали. Такие паровозы, как я, скажу вам, не просто сдаются. Я не какой-нибудь дурной дизель.

- Ну, а я что говорю, - поддакнул Попугай. - Ты, можно смело сказать, самый прелестный паровозик на свете, а ты знаешь, у меня есть кое-какой жизненный опыт.

- Ах, mon Perroquet, - вздохнула мадам Гортензия, - ты знаешь, что надо сказать даме. Ты такой талант, такой симпатик, mon Perroquet.

- Итак, - сказал Попугай, - позволь представить тебе моих друзей: Питер, Саймон и Пенелопа. Мадам Гортензия внимательно их осмотрела.

- Мальчики недурны, - произнесла она наконец, - особенно черненький. Он напоминает первого машиниста в мою жизнь. Что касается девочки... хм, невыразительное лицо и сколько ржавчины на голове, бедняжка.

- Это у меня волосы, - возмутилась Пенелопа, - просто они такого цвета.

- Будет, будет, - примирительным тоном проговорил Попугай, - мы сюда пришли не для того, чтобы устраивать конкурс красоты. Мы хотим просить тебя об одном одолжении, Гортензия, моя радость.

- Для тебя, мой храбрый Попугайчик, я делайт что угодно.

- Прекрасно, - сказал Попугай. - Тогда ты отвезешь нас в Мифландию.

- Что? - хрипло взвизгнула мадам Гортензия. - Покидать мою милую уютную платформу и пускать вверх по долине? Это мне, когда я на пенсии! Мне, в моем возрасте, разводить пары? Non, non, non! Жамэ! И не проси, слышать не хочу!

Уговоры продолжались долго. Попугай улещивал ее, осыпал комплиментами, дети расточали похвалы ее красоте, уверяли, что Мифландии без нее не обойтись (что было истинной правдой).

- Хорошо, - сдалась наконец мадам Гортензия, - я согласна. Но мне не спуститься с мой удобный помост, который построили нарочно для меня.

- Ну, это просто, - заверил ее Питер. - Две доски - и, с вашей подвижностью и сноровкой, вы у нас в одну минуту очутитесь внизу.

- Mon Dieu, он умеет польстить совсем как ты, Попугайчик, - заметила мадам Гортензия. - Пусть так, будь что будет. Несите ваши доски – и начинаем.

Мальчики быстро раздобыли несколько досок и соорудили наклонный помост. Потом все зашли сзади мадам Гортензии и принялись ее толкать.

- Sacres freins! Святые тормоза! - воскликнула мадам Гортензия. - Сильней, толкайте сильней. Alors, еще разок.

Наконец ее небольшие колеса закрутились, и она со скрипом и пыхтением соскользнула с деревянной платформы и очутилась на земле.

- Чудесно, - сказал Питер. - Еще несколько метров, мадам, и вы на прочных, удобных рельсах.

- Alors, - задыхаясь, пролепетала мадам Гортензия. - Чего я только не делать ради этого Попугайчика.

Пока Питер и Саймон мягко и осторожно помогали мадам Гортензии встать на рельсы, Пенелопа и Попугай шарили вокруг, ища топливо, чтобы привести паровозик в действие. Угля не оказалось, но в конце концов они нашли груду оливковых поленьев. Пенелопа набрала охапку и заложила в печь.

- Осторожно, осторожно, не повреждай краску, - пропыхтела мадам Гортензия. - Меня только-только выкрасили заново.

Наконец топку набили дровами, котел залили водой из станционного водопровода, и теперь все было готово к отправлению. Только забравшись на паровоз, дети поняли, до чего миниатюрна мадам Гортензия: когда в паровозную будку внесли клетку, остальные еле-еле втиснулись туда со своими пожитками.

- Все на местах? - спросила мадам Гортензия. - Тогда, Питер, я попрошу тебя разжигать огонь в топке.

- С удовольствием, мадам, - отозвался Питер.

Они с Саймоном страстно любили железную дорогу, поэтому одна мысль о путешествии на мадам Гортензии приводила их в восторг. А уж выполнять работу машиниста казалось им верхом наслаждения. Они бережно подожгли клочок бумаги, положили на него щепок и кусков коры и раздули огонь. Сверху они наложили поленьев, и вскоре в топке ревел огонь.

ПРОДОЛЖЕНИЕ